"Оранжевая чума" в американском доме.

На фоне последних законодательных инициатив по освещению деятельности "иностранных агентов" и проведению в жизнь ряда инициатив, которые вошли в историю под общим названием "оранжевая революция", возник резонный вопрос - кто за ними стоит? Ответ, как всегда, прям, как палка-копалка - американцы. Если не знаешь на кого и что валить - лучше всего, конечно, валить все на американцев, англичан и общий жидо-масонский заговор от которого, ясен пончик, страдает и Россия.

Генезис

Естественно, что американская историческая действительность не могла обойти стороной столь животрепещущую тему "государственных переворотов" и по полной программе испробовала механизм подобных действий в истории страны.

Первое серьезное столкновение про-революционных сил, обозначим их термином - "оранжисты", с монолитной организацией федералистов-"охранителей" произошло в пору президентства Джона Адамса (John Adams).

(этот серьезный дядька на картине и есть тот самый Джон Адамс).

Расклад сил был следующий - в правительстве Джона Адамса сложилась интересная ситуация - сам президент был выдвинут на пост федералисткой партией, безоговорочным лидером которой был Александр Гамильтон, а вот на пост вице-президента, заняв второе место на выборах, был назначен Томас Джефферсон, формальный лидер оппозиционной "республиканской" (демократической) партии.

По началу непримиримые противники сделали хорошую мину при плохой игре, решив, что президент из одной группы влияния сработается с вице-президентом из другой группы, но сама жизнь все быстро расставила на свои места. Дело, как сейчас помню, было так. Во Франции, как мы помним, произошла Революция от которой содрогнулись европейские монархи и на повестке дня стоял тяжелый для США вопрос - кого, блин, поддерживать в Европе и надо ли вообще ввязываться в европейский разборки.

Как всегда, мнения на один и тот же вопрос кардинальным образом разошлись - президент проводя "политику партии" делал все, что бы пойти на союз в Англией в намечавшейся войне, вице-президент, в свою очередь, придерживался того мнения, что лезть в европейские дела вообще не надо.

Отношения с Англией и Францией

При этом нелишне будет вспомнить, что хорошо сплоченная и щедро финансируемая партия федералистов уже добилась заключения невыгодного для США мирного договора в Англией (Jay's Treaty), чем вызвала не только неодобрение со стороны Франции, но и со стороны республиканской партии Джефферсона.

 

Jay's Treaty, so unpopular at home, had also had repercussions abroad. The French government considered it a sellout to the British, despite the American declaration of neutrality, and therefore felt justified in interfering with United States-British trade. By the summer of 1797, France had seized 300 American ships and broken off diplomatic relations. There was talk of war, especially among the pro-British Federalists.

Для решения вопросов по поводу захваченных судов с выкобеневающейся Францией Джон Адамс направляет трех дипломатов, которым пришлось столкнуться с интригами со стороны французского министра иностранных дел - Тайлерана.

Consequently, in 1796 French leaders decided to issue an order allowing for the seizure of American merchant ships, carefully timed to catch as many as possible by surprise. President John Adams dispatched three U.S. envoys to restore harmony between the United States and France—Elbridge Gerry, Charles Cotesworth Pinckney, and John Marshall.

These commissioners, like others of the Adams administration, viewed France as a center of decadence and intrigue and the rampant intrigue and factions of the Directory made it difficult for the Americans to accomplish their mission. Upon arriving in France, Gerry, Pinckney and Marshall found that they were unable to formally meet with the Foreign Minister, the Marquis de Talleyrand. The U.S. envoys were instead approached by several intermediaries, Nicholas Hubbard (later W,) Jean Hottinguer (X), Pierre Bellamy (Y), and Lucien Hauteval (Z.) Also involved with these negotiations was the playwright Pierre Beaumarchais, who had been involved in funneling French aid to the United States during the American Revolution. These French intermediaries stated that Talleyrand would be willing to meet with the Americans and come to an agreement if several conditions were to be satisfied. The French demanded that the United States provide France with a low-interest loan, assume and pay American merchant claims against the French, and lastly pay a substantial bribe to Talleyrand. The U.S. envoys were shocked, and also skeptical that any concessions would bring about substantial changes in French policy.

In the meantime, the envoys’ dispatches reached the United States. President Adams prepared for war, and pro-war Federalists pushed Congress to support him. Leaders of the Democratic-Republican party were suspicious of Adams’ motives and demanded that he publicly release the diplomatic correspondence describing the negotiations in France. Adams, knowing its contents, obliged them and released the correspondence, but replaced the names of the French intermediaries with the letters W, X, Y, and Z. Thereafter Adams continued preparations for war, but did not venture to openly declare war. Talleyrand, realizing his blunder, attempted to restore relations, and Congress approved a commission to negotiate an agreement with the French government. In the meantime, the U.S. Navy began to fight the French in the Caribbean, while offering support to Toussaint L’Ouverture in Haiti. In 1799, Congress also passed the Logan Act in response to the visit of a pacifist Quaker, George Logan, who conducted negotiations with Talleyrand as a private citizen and returned to the United States announcing Talleyrand’s peaceful intentions. The Logan Act criminalized unauthorized diplomatic negotiations.

Последствия дела о дипломатическом подкупе

Дело, в общем, выглядело не слишком хорошим - направленные на переговоры дипломаты столкнулись с требованиями выплат взяток французскому министру за решение подобного рода вопросов и когда подробности по требованию парламента выплыли наружу разразился большой скандал, который подорвал позиции республиканцев и дал дорогу "странной войне" (Quasi-War). В разразившейся ситуации истерии и анти-французских настроений федералисты-"охранители" традиционных устоев общества во главе с Гамильтоном протолкнули ряд законодательных актов, которые вошли в историю под общим названием "Акты об иностранцах и мятежах" (The Alien and Sedition Acts).

Под действия закона попадали иностранцы, которые "замышляли недоброе против США" (читай - все) и закончилось это все тем, что даже бывшим революционным героям типа Тадеуша Костюшко (Thaddeus Kosciusko) пришлось бежать из страны, другим, таким как, Мэтью Лайон (Matthew Lyon), пришлось сесть в тюрьму. Позиция Джефферсона на подобные "закручивания гаек" была однозначной - федеральное правительство - это абсолютное зло.

America's first experiment with a national-security state was at once its most unambivalently disastrous and its shortest lived. The Alien and Sedition Acts of 1798 were, to begin with, flagrantly partisan. The easiest proof of this is the exemption of the vice president from the list of official persons who could be calumniated, simply because the anti-Federalist Thomas Jefferson was at that time the holder of the office. They also vastly exaggerated the threat from revolutionary France and flatly negated the spirit and letter of the First Amendment. Editors were imprisoned; foreign-born friends of America like Thaddeus Kosciusko had already felt compelled to leave the country. So great was the eventual revulsion from this that, six and a half decades after the acts were repealed, President Lincoln had no choice but to read the most viperous editorials in the Democratic press, describing him as a demented tyrant bent upon a bloody war of self-aggrandizement.

Развязка

Закончилась эта "предвоенная" истерия, правда, как-то странно - до полномасштабной войны с Францией не дошло, федералисткий президент Адамс проиграл выборы, а его место занял "французский агент" и по совместительству "оранжист" Джефферсон, который умудрился еще выкупить Луизиану.

Гамильтон, правда, возражал против такого ведения дел (в ущерб Англии), но его в конце концов уговорили не дергаться.

Виртуальные костры.

В Государственной думе, как известно, недавно проходил голосование закон "Об информации" , который, как считается, направлен на борьбу с педофилией, порнографией, пропагандой наркотиков и экстремизмом. Вряд ли кто-то в здравом уме будет выступать против подобной инициативы. Надо бороться с педофилами? Вне всяких сомнений. Надо ограничивать доступ к информации, которая может каким-либо образом повредить человеку? Несомненно.

Но, как обычно, возникает вопрос - какая конкретно литература (произведения) попадает по эту категорию?

По всей видимости та, которая распространяет идеи от которых могут пострадать люди? Без вопросов - глянем в историю. В европейской истории (читай - мировой) есть такая страница, как Реформация, которая открыла дорогу религиозным войнам на континенте и привела к гражданской войне в Англии.

The Reformation in western/central Europe officially began in 1517 with Martin Luther (1483-1546) and his 95 Theses. This was a debate over the Christian religion. At the time there was a difference in power. Roman Catholicism stands with the Pope as central and appointed by God. Luther’s arguments referred to a direct relationship with God and using the local vernacular to speak to the people (in sermons, etc.). Luther’s arguments remove the absolute power from the Pope and the Roman Catholic Church in general. The revenue from the taxes paid to the Church would be reduced with Luther’s ideas, in part because of the removal of buying souls out of purgatory. If purgatory exists, then the Pope should empty it out of goodness and love, and not for the reason of money. There is also the removal of the power of buying one’s pardon (and with it salvation) from the Church. The focus shifts from buying pardons to spending that time and money for works of mercy and love. Overall this presents an argument that removes the infallibility from the Pope and as a political entity, the Church loses monetary funds and power in general. The Church, while losing power over the masses of people, also lost political power. Previously taxes were collected from the people (peasants to landowners) and paid to the kings, who in turn paid the Pope. In return they received monetary assistance when needed, as well as the international prestige of the Church. Now there were options. Kings could still collect taxes from their subjects, but it was not required that the Church be paid as well. The money could be used at the discretion of the king. This was related with countries becoming wealthy enough to defend themselves against the Pope’s army, insuring their independence (the kings’, not subjects’ independence). Countries become independent entities in and of themselves, not relying on the Pope’s protection but having the ability to raise their own armies.

The role that religion played in people’s thinking, and, indeed, in the shaping of the events of those two decades, cannot be over-stated. While there were a host of economic, political and social factors contributing to the civil wars, it was religious issues the primarily drove the conflict – from Charles’ attempts to impose the prayer Book in Scotland, to a widespread fear of Catholicism, to the power of the bishops. As king and archbishop looked to make the church less Calvinist in its theology and more ritualistic in its practice, Puritans, fearing a return to ‘papery’ and wanting to keep the church ‘reformed’, joined forces to oppose him. Cromwell’conclusion that ‘religion was not at first the thing contested for,but God brought it to that issue at last … and at last it proved to be that which was most dear to us’ is well known, and one of the most respected historians of the period, John Morrill, has suggested that the English civil war was ‘the last of Europe’s wars of religion’.

The War of Three Kingdoms famous to most as a bloody series of revolutions and civil wars fought across Britain and Ireland in between 1638 and 1651 where dozens of factions all fought, allied, betrayed and re-allied against one another, where religious fanaticism married political radicalism and blatant opportunism, and a million people lost their lives. It all ended at the battle of Worcester in the west of England in 1651 when Oliver Cromwell defeated the invading Scottish Army of Charles II. Or so we’re told.

When each ruler attempted to enforce religious conformity within his domain, religious intolerance, already the norm, was intensified. Special police and courts were set up to investigate and penalize non-conformity. Expulsion, imprisonment, torture, the death penalty, mass executions and massacres were tools of religious repression applied by both Catholics and Protestants. To these afflictions of European society, already inured to centuries of judicial cruelty, were added the destruction and demoralization of the protracted religious wars.

Что интересно - речь во всех случаях идет, по сути дела, о трактовке одного источника и как выяснилось в ходе развития истории разные люди имеют разные взгляды на один и тот же текст.

Если взять еще более древние времена, то можно увидеть, что Западная и Восточная ветвь Римской империи имела ровно те же проблемы с источниками знаний. В итоге, как видим, получаются отнюдь не виртуальные, а вполне себе такие реальные жертвы. Что же это тогда выходит?

Получается, что гражданам вообще лучше запретить чтение любых источников информации, что бы они не дай Бог не наломали дров? Но тогда, выходит, надо ограничивать доступ к многоплановым текстам при чтении которых возможно формирование разных точек зрения?

Может быть вообще стоить запретить мерзопакостных людишек из-за их неспособности к пониманию гениальных мыслей и знаний? Думаю, что это было бы самым лучшим решением проблемы пропаганды "вредных идей" по причине полного отсутствия потребителей :)

Про ВТО.

Государственная Дума, как известно, ратифицировала вчера протокол о присоединении России к ВТО по поводу чего незамедлительно развернулись жаркие дискуссии и обсуждения, иногда перетекающие в пикеты против вступления в эту организацию.

Госдума РФ силами депутатов от партии власти ратифицировала протокол о присоединении России к Всемирной торговой организации после 18 лет переговоров. Через месяц Россия перестанет быть единственной крупной экономикой в мире за пределами торгового клуба, объединяющего полторы сотни государств.

Для того что бы разобраться с этой организацией необходимо понять - откуда вообще появилась практическая идея создания системы "свободной торговли"? Ответ, как не трудно догадаться, лежит в истории. Причем в истории не европейской, а американской. Для того, что бы понять про что идет речь необходимо обратиться не много ни мало к истории американской Революции и Войне за независимость.

Вот здесь начал рассматривать этот вопрос более подробно, но пока его не хватает времени добить по причине просто огромного количества материала. Поэтому опишу кратко процессы, которые протекали в это время в Америке и Европе. После начала "бунта" американских колоний против своей метрополии европейские державы (Франция, Испания, Голландия) поддержали американцев (деньгами, продовольствием, добровольцами) и тем самым помогли американцам выстоять против крупнейшей колониальной империи.

Но как только эйфория после победы утихла, ВНЕЗАПНО выяснилось, что европейские державы поддерживали американцев не столько из-за их революционных идей, сколько из желания "насрать в карман соседу", т.е. Англии. Это выразилось в первую очередь в том, что европейские державы не стремились развивать торговлю с США и налицо обозначилась парадоксальная ситуация - порвав политическую связь с метрополией, США тем не менее сохранили связь экономическую, т.к. Англия оставалась главным торговым партнером США. Дальнейшее развитие событий обозначило сторонников и противников такого положения вещей.

С одной стороны выступила богатая буржуазия северо-восточных штатов, чьим лидером был Александр Гамильтон (министр финансов в правительстве Вашингтона), с другой - Томас Джефферсон (государственный секретарь в правительстве Вашингтона), ставший проводником идей фермерских штатов.

In theory, Jefferson supported free-trade policy based on mutual advantages. It means that he wanted to break with mercantilist economic policy pursued by contemporary European powers. But he also realized that European powers would not be ready to respect the freetrade policy of the young American republic

Томас Джефферсон еще будучи послом республики во Франции пытался наладить торговые отношения с европейскими державами, но у него это не особо-то и получилось из-за протекционистских действий властей.

We can find the answer to this question in the definite change that is clearly visible in the political economic thought of Jefferson. Due to the mercantilist economic policy of the European powers the American initiation to conclude commercial treaties on the basis of free trade or the formula of the most favored nations proved to be unsuccessful on the whole. Congress enumerated sixteen European countries as possible commercial partners of the United States, but by the fall of 1785 the American commissioners could conclude a single treaty with Prussia.

"Instead of embarrassing commerce under piles of regulating laws, duties and prohibitions, could it be relieved from all its shackles in all parts of the world, could every country be employed in producing that which nature has best fitted it to produce, and each be free to exchange with others mutual surpluses for mutual wants, the greatest mass possible would then be produced of those things which contribute to human life and human happiness; the numbers of mankind would be increased and their condition bettered. Would even a single nation begin with the United States this system of free commerce, it would be advisable to begin it with that nation; since it is one by one only that it can be extended to all. Where the circumstances of either party render it expedient to levy a revenue by way of impost on commerce, its freedom might be modified in that particular by mutual and equivalent measures, preserving it entire in all others." --Thomas Jefferson: Report on Foreign Commerce, 1793. ME 3:275

"It is true we must expect some inconvenience in practice from the establishment of discriminating duties. But in this as in so many other cases, we are left to choose between two evils. These inconveniences are nothing when weighed against the loss of wealth and loss of force which will follow our perseverance in the plan of indiscrimination. When once it shall be perceived that we are either in the system or in the habit of giving equal advantages to those who extinguish our commerce and navigation by duties and prohibitions, as to those who treat both with liberality and justice, liberality and justice will be converted by all into duties and prohibitions. It is not to the moderation and justice of others we are to trust for fair and equal access to market with our productions, or for our due share in the transportation of them, but to our own means of independence and the firm will to use them." --Thomas Jefferson: Report on Foreign Commerce, 1793. ME 3:281

"If the nations of Europe, from their actual establishments, are not at liberty to say to America that she shall trade in their ports duty free, they may say she may trade there paying no higher duties than the most favored nation; and this is valuable in many of these countries, where a very great difference is made between different nations. There is no difficulty in the execution of this contract, because there is not a merchant who does not know, or may not know, the duty paid by every nation on every article. This stipulation leaves each party at liberty to regulate their own commerce by general rules, while it secures the other from partial and oppressive discriminations." --Thomas Jefferson to James Monroe, 1785. ME 5:19, Papers 8:232

Следующим большим столкновением на пути торговли при существующих ограничениях со стороны европейских держав стал "спор о тарифах" между штатами с разной специализацией (аграрные vs промышленные) внутри самих США. Американский историк Фредерик Тернер в своем классическом исследовании "The Frontier in American History" после анализа данных пришел к выводу о том, что в девятнадцатом веке США набрали силу не на международной, а исключительно на внутренней торговле, но, естественно, идея "свободных отношений" витала в воздухе и от нее не спешили отказываться.

Хотя, надо сказать, даже Первая мировая война и послевоенный подъем не смогли переломить ситуацию с ограничительными тарифами и протекционистскими мерами европейских государств. Разговор о формировании эры "свободной торговли" пришелся, как ни странно, на самый разгар Второй мировой войны - июль 1944 года, а его застрельщиком стал видный президент от демократической партии - Франклин Рузвельт (как никак - носитель идей Джефферсона), который рекомендовал парламенту принять "Bretton Woods Agreement".

In the summer of 1944, delegates from 44 countries met in the midst of World War II to reshape the world's international financial system. The meeting was born out of the determination by US President Franklin D Roosevelt and UK Prime Minister Winston Churchill to ensure post-war prosperity through economic co-operation, avoiding the economic conflicts between countries in the 1930s that they believed contributed to the drift to war.

Мировая торговля, ясен пончик, должна поддерживаться специальными структурами для облегчения этой самой торговли с финансовой точки зрения и эти инструменты "не отходя от кассы" так же были созданы - Международный валютный фонд (International Monetary Fund) и Международный банк реконструкции и развития (International Bank for Reconstruction and Development).

Более подробно с процессами формирования институтов свободной торговли можно ознакомиться в специальном исследовании "A Retrospective on the Bretton Woods System: Lessons for International Monetary Reform" вот здесь (pdf). Ладно, шут с ними - с этим американскими демократами и англичанами, нам-то что делать и в чем опасность? Совершенно здравую мысль по поводу вступления в ВТО высказал глава минэкономразвития Андрей Белоусов сказав, в частности, следующее

При этом, как заверил министр, политика нашей страны в рамках этой организации будет достаточно агрессивной. Сейчас, пояснил он, существует целый ряд отраслей и компаний, которые буквально дискриминируются на внешнем рынке. Но после вступления в ВТО у нас в руках появятся законные инструменты этой организации, которые позволят поддержать российский бизнес. Сейчас, говорит Белоусов, в числе самых дискриминируемых оказываются прежде всего металлурги и химики. Но на самом деле таких отраслей больше. Например, не так давно одна из соседних стран ужесточила нормы годности по хлебобулочным изделиям. В результате российский хлеб оказался отрезанным от ее рынка. Это классический барьер доступа на рынки, пояснил Белоусов. Находясь в составе ВТО, наша страна сможет противостоять таким мерам. Правда, для наступательной позиции понадобятся высококвалифицированные специалисты, которые понимают законодательство и язык ВТО. Пока, признает министр, их не хватает. И понадобится таких специалистов в сотни раз больше, чем сейчас. Их-то и будут готовить по спецпрограмме.

Правда в его словах заключается в том, что любые отношения внутри любой организации, и ВТО здесь не исключение, решаются путем переговоров и защитой своих интересов и вот для соблюдения этих самых договоренностей и нужна та самая организация, которая будет "принуждать" эти самые договоренности соблюдать.

Фактически речь идет о том, что успешность/не успешность участия в подобной организации будет зависеть целиком и полностью (по поему мнению) от способности самым наглым образом выциганивать хорошие условия для своих товаров, а в нужные моменты из-за невозможности согласно достигнутым договоренностям использовать заградительные тарифы использовать косвенные рычаги в виде штрафов, дополнительных сборов и тому подобных мер.

P.S. Сейчас как раз возникает ситуация повышенного спроса на юристо-экономистов (скорее всего с приставкой недо-), которых наши ВУЗы наштамповали сверх меры - сейчас и увидим - перейдет ли количество в качество.

Рожденная четвертого июля.

После неудавшихся попыток договориться с метрополией и мирным путем уладить разногласия между метрополией и колониями Вторым континентальным конгрессом разработал и принял Декларацию независимости. Разработка документа была поручена "Комитету пяти" в который вошли - Бенджамин Франклин (Пенсильвания), Джон Адамс (Массачусетс), Томас Джефферсон (Виргиния), Роберт Ливингстон (Нью-Йорк) и Роджер Шерман (Коннектикут).

После того, как комиссия по выработке "нашего ответа Керзону" была сформирована она приняла решение поручить написание предварительной версии документа одному из членов и затем ее обсудить.

Выбор пал на Томаса Джефферсона, который за семнадцать дней написал предварительную версию Декларации. После обсуждений текста документа 30 июня 1776 Комиссия большинством голосов года вынесла его на голосование конгресса.

Отношения с Великобританией за время работы Второго континентального конгресса ухудшились настолько, что это привело к радикализации позиции колоний и, соответственно, радикализации делегатов, которые двенадцатью голосами из тринадцати возможных (за исключением Нью-Йорка) поддержали ее принятие.

И вот здесь проявляется первый интересный момент Декларации - во время ее обсуждения и принятия делегаты каким-то образом "не обратили внимание" на преамбулу документа, а все дебаты развернулись вокруг мотивировочной части документа (самый "горячий" вопрос - отношение к рабству). Джефферсон в преамбуле к Декларации умудрился уложить в трехстах словах суть идей европейского Просвещения и только с течением времени стало понятно, какой заряд мощи у этой самой преамбулы - все уже забыли про формулировочную часть, а преамбула существует "сама по себе".

Авраам Линкольн позже скажет про Джефферсона следующее

All honor to Jefferson - to the man who, in the concrete pressure of a struggle for national independence by a single people, had the coolness, forecast, and capacity to introduce into a merely revolutionary document, an abstract truth, applicable to all men and all times, and so embalm it there, that to-day, and in all coming days, it shall be a rebuke and a stumbling-block to the very harbingers of re-appearing tyranny and oppression.

Второй интересный моментт Декларации - позаимствовав идеи у европейцев Томас Джефферсон вернул "старый должок", поучаствовав в создании "Декларации прав человека и гражданина" (Déclaration des Droits de l'Homme et du Citoyen de 1789) во время французской Революции.

Семья поневоле.

Не далее как полгода назад написал пост "Нож в спину Евросоюза" про базовые принципы сосуществования этого самого Евросоюза. А здесь, стало быть, поступают новости про очередные запросы на помощь со стороны некоторых стран, поэтому возникают законные вопросы - что происходит и когда это все закончиться?

Spain formally seeks EU help for banking rescue

Cyprus seeks EU bailout as Spanish borrowing costs spike

Для того, что бы разобраться с этой ситуацией необходимо отложить в сторону абсолютно все вопросы, которые связаны с финансами, рынками, облигациями. Не удивлюсь, если зададут вопрос - "с чего бы это?". Ведь, собственно говоря, именно вокруг денег и идут дебаты. Ну что же - если говорят - это еще не означает, что они так же и думают. Дело все в том, что деньги - это лишь инструмент для достижения каких-либо целей, не больше. Главным же, если даже не определяющим фактором, при ведении дела является общность интересов, а вот с ней-то как раз и возникают проблемы.

Рассмотреть подобную ситуацию можно на всем известном примере - семье. Если же задать вопрос - "что такое семья", то еще мало кто сможет ответить на него по той простой причине, что понятие семьи будет у всех разное и оно не всегда совпадет с определением из "Кодекса о семье и браке". В общем-то ничего удивительного в таких ответах нет, но учитывая, что подобные ответы слишком расплывчатые (проще сказать - "ни о чем") необходимо пойти дальше и задать еще один вопрос - что именно скрепляет семью?

Здесь ответы будут опять же до ужаса банальные - родственники, дети, привычки и.т.д. и.т.п. Т.е. опять повторяется та же самая ситуация - мало кто понимает, какие невидимые связи заставляют держатся людей друг друга. Большой проблемой этого непонимания является то, что если нет понимания происходящих процессов - нет и возможности их управлением, исправления и общего тюнинга.

Ну что же - хватит, думаю, играть в молчанку и пора раскрыть карты. Главным скрепляющим элементом в семейной жизни является как раз-таки та самая общность интересов у мужа и жены. Ясное дело, что у того и другого могут быть какие-то свои интересы в жизни, главное что бы эти интересы кардинально не разошлись со временем.

Фактически если образно представить мужа и жену у которых дела идут хорошо, то можно представит их в виде двух лошадей, впряженных одной упряжью в одну повозку, которые везут ее в одну сторону. Как только эта самая "упряжь" начинает распадаться (теряться общность интересов) - запускаются процессы разрушения (ревность, походы "налево", упреки, скандалы, битье посуды.....).

После запуска подобных процессов по сути дела есть два выхода - либо ужасный конец (он же - развод с разделом имущества), либо бесконечный ужас с постоянно напряженной моральной и психологической обстановкой в доме.

Резюмирая пост можно сказать - в Евросоюзе запущены такие процессы, которые деньгами не решаются в принципе и если её затягивать бесконечно (продолжать жить "ради детей") - рост агрессии, взаимных упреков и усталости обеспечен.

Не знаю, смогу ли решить эту проблему европейцы, но лично мне еще пока не доводилось видеть семью, которая была бы счастлива в принудительном порядка по решению суда (или кого-то извне).

Некуда бежать?

В потоке новостей про G20 в Лос-Калабосе российская пресса пропустила один интересный вопрос, который рассматривался на этом самом саммите. А именно - вопрос "налоговых гаваней" и методов борьбы с ними. Желание "прижать к ногтю" понятно - на фоне роста государственных долгов в разных странах лишние деньги никому не помешают.

В чем же суть ведущихся переговоров? Суть всего этой действа проста - дотянуться до "бегунков", которые скрываются от налогов в странах с "благоприятным климатом". Но это, понятное дело, легче сказать, чем сделать по двум причинам.

Причина первая - необходимо учесть различное законодательство стран и при этом провести черту между коммерческой тайной и открытостью информации (в случае с аналогами наших ООО и ЗАО).

Причина вторая - отсутствие надзорной системы за экономической деятельностью у себя на территории и поэтому затруднительно быстро собрать информацию о компаниях. Плюсом ко всему банки в подобных странах не отличаются финансовой дисциплиной и могут "потерять" часть информации.

В общем ситуация выглядит так - либо с оффшорами договорятся (и узнают много всего интересного), либо одно из двух.

С отчетом международной комиссии про противодействию преступлений с налогами можно ознакомиться здесь (pdf)

Теория заговора.

Что такое "теория заговора" или, если быть точнее, "теории заговоров" (во множественном лице) знают, скорее всего, многие. Ну это те, что про "правительство скрывает" и "корпорации-это-зло-потому-что-зло-по-определению-и-не-дают-спокойно-жить-простому-человеку". Огромное число примеров с перепевками подобных мотивов, думаю, найдет каждый если правильным образом приложит руки к клавиатуре или просто включил телевизор. Но меня во всех этих "теориях" заинтересовал чисто практический момент - почему и кто в них верят? И вот на что обратил внимание - верят в них, причем верят неистово, люди которые в обычной жизни с трудом находят общий язык с другими людьми. Хотя у подобного рода граждан могут быть даже кое-какие друзья, но как правило с примерно одинаковым мировоззрением (подобное притягивает подобное). Этакий образ одинокого "агента Малдера" с его "I want to believe" (человеку без веры очень трудно).

Кого же и, главное, за что подозревают подобные граждане? Ответ на первую часть вопроса, как всегда, банален - политиков и бизнесменов в первую очередь, которые, ясен пончик, "сосут кровь трудового народа". А за что подозревают?

Для того что бы ответить на эту часть вопроса необходимо ответить еще на один вопрос - какие качества жизненно необходимы для политиков и бизнесменов?

Думаю, что не ошибусь если скажу, что главным и жизненно необходимым навыком (способностью, даром, и.т.д. и.т.п.) для политиков и бизнесменов является способность договариваться - с кем угодно, когда угодно и о чем угодно. Именно такие способности к переговорам и кажущаяся на первый взгляд "беспринципность" до смерти пугает обычного, рядового гражданина. Шутка-ли, раз что-то обсуждают - значит умные без меры и собрались они вместе не просто так, а для того, что бы "обуть" нас, дураков.

Как работают на примере "способности договариваться"? Специально возьму пример изначально нейтральный по отношению к нашей стране и специально связанный с "логовом паразитов", т.е. США. Во время первой Войны за независимость американцы прекрасно осозновали, что в одиночку им долго не продержаться против Великобритании и направили во Францию своих послов испрашивать помощи.

Кто же стали этим послами? Первоначально на эту роль выбрали двух самых влиятельных политических деятелей - Бенджамина Франклина и Томаса Джефферсона. Но Джефферсон, после долгих колебаний, решил не ехать в Париж, а полностью сосредоточиться на законодательной деятельности в своей стране, поэтому всю работу по "правильному освещению" событий правящим кругам Франции провел Франклин.

Как показала история оба политика были незаменимы на тех места, на которых они оказались - Франклин в переговорной среде, а Джефферсон на законодательной ниве. При этом Джефферсон всегда открыто выступал против аристократических кругов восточного побережья и аристократии вообще, но когда Франция стала сначала тайным, а затем и явным союзником - от помощи никто не отказался.

Затем, когда вслед за Францией в войну вступила Испания и Голландия, а Россия создала "Лигу вооруженного нейтралитета" - дни влияния Великобритании в США был сочтены. Не умаляя выдержку и заслуги армии Джорджа Вашингтона можно сказать, что без наличия отличных "заговорщиков" на американской земле в лице того же Франклина американская Революция могла бы и не закончиться победой и большая часть роботы по её осуществлению очень легко и просто укладывается в стандартную "теорию заговора".

А если вспомнят, что Франклин был масоном - так это будет "единственно верной" версией :)

"Заговоры" - это хорошо или плохо?

The truth is out there....

F.I.S.T.

Р

ешил посмотреть "старое доброе" американское кино F.I.S.T. в основу сюжета которого положен период становления профсоюзного движения в США. "Старое и доброе" оно, конечно, только по году выпуска, а вот проблемы которые в нем показаны - новы, как никогда.

Сюжет. В основу сюжета фильма легла переработанная история профсоюзного лидера Джимми Хоффа (Jimmy Hoffa), который внес огромный вклад в развитие одного из крупнейших профсоюзных объединений США International Brotherhood of Teamsters.

 

Роль "Джимми Хоффа" под вымышленным именем Джонни Новак сыграл Сильвестр Сталлоне и, на мой взгляд, это одна из самых лучших его ролей в кино - по крайней мере в фильме с достаточной степенью реализма показана проблема выбора (в первую очередь морального).

Итак, по сюжету речь идет о 20-х годах двадцатого века - период создания организованного (массового) профсоюзного движения.

Джонни Новак, венгерский иммигрант, работает грузчиком на складе и сталкивается с тем, что одного из его друзей пытаются уволить за то, что тот уронил несколько ящиков с помидорами. Вскипев от такой несправедливости Джон устраивает минизабастовку и требует встречи с хозяином, который должен поставить на место "озверевшего надсмотрщика".

Хозяин миролюбиво выслушивает все пожелания трудового коллектива и соглашается с их требованиями и, даже, ударяет по рукам отмечая сделку. Джонни Новак и его ребята после такой внезапной и незапланированной победы отмечают это событие в ближайшем баре.

Но по утру, когда вся команда приходит на работу, оказывается, что они все уволены и хозяин набирает новый персонал, а Джонни со своим приятелем Эбом Белкиным (Abe Belkin) опять идут в бар, где под пиво Джонни вопрошает своего приятеля - "как так - ведь мы ударили по рукам"? Ответа на этот вопрос у приятеля не оказалось.

Здесь к двум друзьям подсаживается шофер, чью машину Джонни разгружал во время минизабастовки и тот его запомнил. Пришел он к Джонни, понятно дело, не просто так, а с предложением - вступить в профсоюз водителей (Federation of Inter State Truckers, F.I.S.T) и привлекать в него людей.

Так как денег у профсоюза особых не было и платить ему за эту работу было нечем, то Джонни чуть было не отказался, но шофер предложил ему машину и вновь испеченные партнеры ударили по рукам. Работа с привлечением людей в профсоюз как-то с самого начала не заладилась, а уж ситуация со сбором членских взносов была еще хуже.

Так продолжалось ровно до тех пор, пока на появилось одно крупное дело - забастовка. Правда до ее начала Джонни с с его давним приятелем Эбом слегка отмудохали какие-то неясные личности, но это не избавило ни Джонни, ни Эба от того запала с которым они взялись за организацию забастовки. Забастовка, конечно, началась не просто так, а из-за отказа владельцев компании оплачивать переработки и предоставить страховку от несчастного случая.

No insurance, no overtime, no pay raises.

Подъехав на грузовиках и заблокировав выезд из ворот компании Consolidated забастовщики полностью остановили ее деятельность. По причине того, что частная собственность не была повреждена полиция не вмешивалась и предоставила возможность господам договариваться самим, как им только заблагорассудится. Владельцы компании недолго думая вызвали наемников из организации "Law and Order League", а те произвели "зачистку" прилегающей территории самыми жесткими методами.

В ходе зачистки был убит Майк Монахэн (Mike Monahan), который и был тем шофером, который засватал Джонни за профсоюз.

На похоронах Майка к Джонни подошел его старый приятель по имени Винс Дойл (Vince Doyle) и сказал, в общем-то, простые вещи. "Бизнес - это организованная группа, которая за сходную цену может привлечь наемников. С ними надо бороться их же методами", сказал Винс. И Джонни, немного поколебавшись, решился принять помощь от криминального подполья. А у кого еще под рукой могут быть хорошо вооруженные и организованные люди?

Эб Белкин выступал категорически против использования подобных кадров. но его уже никто не слушал. Заручившись поддержкой криминальных элементов Джонни начинает подготовку к новой забастовке и расходится в этом вопросе с президентом профсоюза Максом Грэхемом (Max Graham), чья позиция была предельно просто - "попугали и хватит".

Но Джонни решил идти до конца и дал старт новой забастовке. Все развивалось по прежнему сценарию - блокирование ворот и обидные выкрики в адрес штрейхбрекеров (на американском слэнге - scabs). Опять как и в прошлый раз подтянулись ребята из "L&O", но с ними очень быстро разобрались. А пока шла забастовка у ворот компании часть людей, привлеченных из криминала, бомбила и пускала под откос грузовики компании. Убытки были такие, что компания решила пойти на уступки профсоюзу и закончить забастовку.

После рассказа о событиях "тревожной молодости" происходит переход на более позднее время и кратко описываются достижения.

146 business agents. 12 states of the Midwest. Almost 100 per cent company sign-up.

Вроде бы все хорошо, но один из независимых профсоюзов под руководством Френка Васко (Frank Vasko) из Чикаго не хочет входить в общий профсоюз. Джонни пытается поговорить с Васко, но получает категорическое нет. Не найдя рычагов влияния на упертого Васко Джонни через своего давнего приятеля Винса выходит на серьезные круги организованной преступности и мафиозный босс Бэйб Милано (Babe Milano) обещает помочь с этой проблемой. Но, как понятно, не бесплатно, а за "рекламу" со стороны профсоюзов услуги по доставке алкогольных напитков в бары.

Эб Белкин в очередной раз пытается объясниться с Джонни по этому поводу, но в ответ только слышит

Let me handle it. OK?

Решив проблему с Васко и создав монолитную организацию Джонни заканчивает очередной этап своей жизни и начинается следующий - связанный с большими деньгами, ведь профсоюз уже вышел на такие обороты, что даже позволил себе создать собственный пенсионный фонд, в который непреминула запустить свою руку оргпреступность, назвав свои действия очень скромно - коммерческая ссуда. На вопрос Джонни об обеспечении ссуды он получает ответ - мертвецы в шкафу напоминают о себе в самый неблагоприятный момент.

I don't think you have that kind of collateral. (Джонни Новак) We got years of collateral, though, John. Years. (Бэйб Милано)

Развязка фильма трагическая и здесь достается всем - и бывшему президенту профсоюза Максу Грэхему и Эбу Белкину и самому Джонни Новаку, но такую развязку лучше посмотреть самому.

Родни Кинг.

По сообщениям СМИ в США скончался Родни Кинг (Rodney King), дело об избиении которого в своё время поставило на уши весь Лос-Анджелес.

Для расследования инцидента была мэром города была создана специальная комиссия Кристофера, статью про которую я перевел для русского раздела Википедии.

Ссылки по теме:

Эль скандаль при посторонних.

Про человека и его мечту.

Книжная полка.

Отобрал очередную порцию книг для изучения материала по становлению политической (и экономической) системы США. Первая книга "Notes on the State of Virginia" принадлежит перу третьего президента США и по совместительству автору Декларации независимости - Томасу Джефферсону.

Текст книги можно взять здесь. Вторую книгу "Triumphant Democracy" написал один из крупнейших промышленников своего времени - Эндрю Карнеги.

 

Текст книги в разных форматах, включая отсканированный вариант из библиотеки Университета Калифорнии можно взять здесь.

Обратно про переводы.

Тема правильной передачи смысла при переводах с других языков - тема на первый взгляд не очень интересная и мало кого касающаяся, но в реальности имеющая настолько важное значение для жизни людей, что с ней неплохо было бы ознакомиться.

К этой теме подбирался в этом посте "Трудности перевода" в котором в качестве примера привел перевод Библии на немецкий язык, который, как считается, дал дорогу протестанству. Но даже с переводами на латынь дела обстояли не очень-то хорошо.

Вот, к примеру, есть в Риме такая церковь San Pietro in Vincoli, в которой хранятся вериги святого Петра. Но знаменита эта церковь не только веригами, но и статуей "рогатого" Моисея работы Микеланжило (1545 - 1547).

Микеланжило, по всей видимости, решил в точности следовать описанию Моисея, спустившегося с горы Синай, приведенного в Библии которое в латинской версии было таким "Ignorabat quod cornuta esset facies ejus. Qui videbant faciem Moses esse cornutam"

Т.е. вместо "esse coronatam" ("осиянный"/"просветленный") было использовано "esse cornutam" ("рогатый"), что и привело к неверному изображению и толкованию.

 

Только спустя почти полвека после окончания работы Микеланджело папский Совет в Тренте (1592) принял исправление и лишил Моисея "рогов".

Над ляпами переводчиков в художественной литературе еще можно посмеяться, но когда дело касается переводов текстов такой силы, как Библия, то очень и очень многим может стать совсем не до смеху из-за одного неверно переведенного слова.

Рождение Федерального Резерва (три войны - три банка).

В первой части своего рассказа "Рождение Федерального Резерва (пролог)" кратко обрисовал историю создания Первого и Второго банков США (First Bank of United States/Second Bank of United Stated), но за рамками осталась очень существенная деталь создания этих банков - исторический контекст, который нельзя упускать из виду и события произошедшие в это время имеют очень важное значение для понимания финансовой системы США.

Всего за период восемнадцатого - девятнадцатого веков в истории США было три ключевых момента, во время которых предпринимались и, соотвественно, приводились в жизнь, попытки наведения порядка в финансовой сфере.

На этот период так же пришлось три войны - первая война за независимость (создание Первого Банка США), вторая война за независимость (создание Второго банка США) и Гражданская война (создание системы резервных банков).

В дополнении ко всему, в промежуток времени между второй войной за независимость и Гражданской войной произошло два знаковых события - полная выплата государственного долга (федерального) и дефолт штатов (дефолт по долгам объявили восемь штатов + Территория Флорида) и эти события до сих пор вызывают неоднозначную реакцию и вызывают закономерный вопрос - возможно ли такое повторение в будущем?

Выплата государственного долга (Debt Zero) пришлась на время президента Эндрю Джексона, ярком стороннике политики Томаса Джефферсона. Парадоксально, но так же считается, что политика Джексона по снижению долговой нагрузки в 1831 году привела к дефолту 1837 - 1843 годов.

Between the years 1833 and 1838 additions were made to bank capital and bank issues, in the form of notes designed for circulation, to an extent enormously great. The question seemed to be not how the best currency could be provided, but in what manner the greatest amount of bank paper could be put in circulation. Thus a vast amount of what was called money, since for the time being it answered the purposes of money, was thrown upon the country, an over-issue which was attended, as a necessary consequence, by an extravagant increase of the prices of all articles of property, the spread of a speculative mania all over the country, and has finally ended in a general indebtedness on the part of States and individuals, the prostration of public and private credit, a depreciation in the market value of real and personal estate, and has left large districts of country almost entirely without any circulating medium.

The panic of 1837 was not due solely to the causes above enumerated. Many influences converged to produce this result, and to give rise to the fever of speculation which was its immediate predecessor. As one of its results the banking system of the country suffered a general collapse. Out of eight hundred and fifty banks, three hundred and forty-three closed entirely, sixty-two failed partially ,and the system of State banks received a shock from which it never fully recovered. The compromise tariff of 1833, though which the tariff was to be annually reduced until it should reach a general twenty per cent. Level in 1842 added to the distress, and recovery only fairly took place after 1842 in which year a few tariff bill was passed, imposing a thirty per cent. ad-valorem rate on all imported goods except in certain special cases. In 1846 a low tariff bill was again passed, which continued in force until 1860 when in the Morrill tariff bill was resumed the protective principle which has been ever since maintained.

Более подробно с событиями того времени можно ознакомиться в специализированной литературе:

A HISTORY OF MONEY AND BANKING IN THE UNITED STATES: THE COLONIAL ERA TO WORLDWAR II (Murray Rothbard)

"Land, Debt, and Taxes: Origins of the U.S. State Default Crisis, 1839 to 1842" (John Joseph Wallis, Richard E. Sylla, and Arthur Grinath III)

"Sovereign Default and Repudiation: The Emerging-Market Debt Crisis in U.S. States, 1839-1843" (John Joseph Wallis)

Рождение Федерального Резерва (пролог).

После публикации поста Bank run мне задали вопрос относительно истории финансов США в целом и Федерального Резерва в частности. Вопрос, конечно, интересный и очень трудный, так как включает в себя не просто короткий период времени, когда Федеральный Резерв был создан, а включает в себя всю историю возникновения Соединенных Штатов, как государства.

Перед тем, как приступать к рассказу, необходимо  дать одно разъяснение относительно государственного устройства США, которое очень часто остается непонятным для наших граждан. Дело в том, что в основе государственного устройства США лежит принцип жесткого разделения полномочий и проводился этот принцип с одной целью - предотвратить появление доминантных сил в стране.

Для того, что бы долго не останавливаться на этом моменте, отсылаю к книге Бенджамина Франклина "Автобиография", где в истории со строительством академии описано применение этого принципа в реальной жизни.

It is to be noted that the contributions to this building being made by people of different sects, care was taken in the nomination of trustees, in whom the building and ground was to be vested, that a predominancy should not be given to any sect, lest in time that predominancy might be a means of appropriating the whole to the use of such sect, contrary to the original intention. It was therefore that one of each sect was appointed, viz., one Church-of-England man, one Presbyterian, one Baptist, one Moravian, etc., those, in case of vacancy by death, were to fill it by election from among the contributors. The Moravian happen'd not to please his colleagues, and on his death they resolved to have no other of that sect. The difficulty then was, how to avoid having two of some other sect, by means of the new choice.

Следование подобным принципам не могло не отразиться на всех сферах жизни граждан колоний и, естественно, не осталась в стороне и финансовая сфера. Учитывая тот факт, что на территории колоний в ходу была абсолютно разная валюта (французская, испанская, голландская, английская, бог-весть-вообще-какая) - это усложняло  торговлю между разными частями континента из-за необходимости постоянного пересчета курсов валют при проведении сделок, курс которых, надо сказать, постоянно изменялся.

Правительство колоний не отставало от граждан и в дополнении к чеканной монете выпускало в оборот бумажные деньги, которые могли быть использованы при проведении сделок с правительством (налоги, пошлины). Курс бумажных денег из-за эмиссий очень сильно менялся, что вызывало недовольство со стороны поставщиков и крупных торговых партнеров, в первую очередь - Англии.

Вот что, в частности, писал Адам Смит про "колониальные деньги" (colonial currency)

The paper currencies of North America consisted, not in bank notes payable to the bearer on demand, but in government paper, of which the payment was not eligible till several years after it was issued; and though the colony governments paid no interest to the holders of this paper, they declared it to be, and in fact rendered it, a legal tender of payment for the full value for which it was issued. But allowing the colony security to be perfectly good, a hundred pounds payable fifteen years hence, for example, in a country where interest at six per cent, is worth little more than forty pounds ready money. To oblige a creditor, therefore, to accept of this as full payment for a debt of a hundred pounds actually paid down in ready money was an act of such violent injustice as has scarce, perhaps, been attempted by the government of any other country which pretended to be free. It bears the evident marks of having originally been, what the honest and downright Doctor Douglas assures us it was, a scheme of fraudulent debtors to cheat their creditors. The government of Pennsylvania, indeed, pretended, upon their first emission of paper money, in 1722, to render their paper of equal value with gold and silver by enacting penalties against all those who made any difference in the price of their goods when they sold them for a colony paper, and when they sold them for gold and silver; a regulation equally tyrannical, but much less effectual than that which it was meant to support. A positive law may render a shilling a legal tender for guinea, because it may direct the courts of justice to discharge the debtor who has made that tender. But no positive law can oblige a person who sells goods, and who is at liberty to sell or not to sell as he pleases, to accept of a shilling as equivalent to a guinea in the price of them. Notwithstanding any regulation of this kind, it appeared by the course of exchange with Great Britain, that a hundred pounds sterling was occasionally considered as equivalent, in some of the colonies, to a hundred and thirty pounds, and in others to so great a sum as eleven hundred pounds currency; this difference in the value arising from the difference in the quantity of paper emitted in the different colonies, and in the distance and probability of the term of its final discharge and redemption. No law, therefore, could be more equitable than the Act of Parliament so unjustly complained of in the colonies, which declared that no paper currency to be emitted there in time coming should be a legal tender of payment.

В конечном счете продолжавшаяся "вакханалия" в денежной сфере североамериканских колоний привела к тому, что правительство Англии решило навести порядок и с этой целью было принято последовательно три законодательных акта (The Currency Act, 1751, 1764, 1773), упорядочивающих оборот денег в колониях.

British merchant-creditors were very uncomfortable with this system, not  only because of the obvious complexity, but because of the rapid  depreciation of the notes due to regular fluctuations in the colonial  economy. On September 1, 1764, Parliament passed the Currency Act,  effectively assuming control of the colonial currency system. The act  prohibited the issue of any new bills and the reissue of existing  currency. Parliament favored a "hard currency" system based on the pound  sterling, but was not inclined to regulate the colonial bills. Rather,  they simply abolished them. The colonies protested vehemently against  this. They suffered a trade deficit with Great Britain to begin with and  argued that the shortage of hard capital would further exacerbate the  situation.

Существует мнение, что попытка Великобритании взять под контроль денежное обращение в североамериканских колониях стала одной из главных причин отделения колоний от метрополии. Причина подобного недовольства  объяснима - Англия могла через регулирование денежного предложения в колониях ограничивать экономическое развитие территорий.

Осенью 1774 года первый Континентальный Конгресс (Continental Congress) составил проект обращения к Англии, в котором перечислил претензии к метрополии со стороны колоний, включая пункт об ограничении торговли, хотя причин для недовольства было более чем предостаточно:

That the foundation of English liberty, and of all free government, is a  right in the people to participate in their legislative council: and as  the English colonists are not represented, and from their local and  other circumstances, cannot properly be represented in the British  parliament, they are entitled to a free and exclusive power of  legislation in their several provincial legislatures, where their right  of representation can alone be preserved, in all cases of taxation and  internal polity, subject only to the negative of their sovereign, in  such manner as has been heretofore used and accustomed: But, from the  necessity of the case, and a regard to the mutual interest of both  countries, we cheerfully consent to the operation of such acts of the  British parliament, as are bonfide, restrained to the regulation of our  external commerce, for the purpose of securing the commercial advantages  of the whole empire to the mother country, and the commercial benefits  of its respective members; excluding every idea of taxation internal or  external, for raising a revenue on the subjects, in America, without  their consent.

При этом, надо учитывать,  что Конгресс созывался не для проведения отделения колоний от метрополии, а стал лишь попыткой указать на то, что Парламент Англии принимает свои решения без оглядки на мнение колонистов. Англия, в свою очередь, решила наказать слишком ретивых колонистов и направила свои войска на усмирение "бузотеров". Колонисты ответили тем, что собрали второй Континентальный Конгресс, на котором решили объединить усилия для защиты своих представительных органов власти.

Последующие военные действия вошли в историю, как Война за независимость (American Revolutionary War), по итогам которой североамериканские колонии отделились от метрополии. Но легко сказать - объявить войну, а где взять на нее деньги? Ведь колониям предстояло воевать не с рядовым противником, а с крупнейшей колониальной державой и вопрос финансирования военных действий вышел на первый план.

Считается, что помощь американским колонистам в войне против Англии оказали Франция, Испания и Голландия, чьи средства пошли на финансирование боевых действий.

The Colonial economy depended largely on foreign coins, barter, and commodity money. In 1690, the Massachusetts Bay Colony issued the first Colonial currency. Other colonies soon began to issue their own paper currency. Usually denominated in Spanish Milled Dollars, Colonial notes were also denominated in British shillings, pounds, and pence. In 1764, the British declared Colonial currency illegal. Beginning in 1775, the Continental Congress issued currency to finance the Revolutionary War. These notes, called Continentals, had no backing in gold or silver. Continentals were backed by the "anticipation" of tax revenues. Easily counterfeited and without solid backing, the notes quickly became devalued, giving rise to the phrase "not worth a Continental." This brief period marked the first time that U.S. currency's value was derived solely from its purchasing power, as it is today.

The first recorded moneys were two million livres in hard currency and war materiel. Thus, the United States currency, the Continental, was secured by Spanish silver dollars. Two additional sums were noted: the first, $74,087.00, was loaned to Patriots Oliver Pollock and Thomas Willing and, second, $174,011.00 to John Jay, United States Emissary to Spain. Another source was King Carlos III's August 17, 1780 Royal Order asking Spanish and Indian males in the Americas to donate two dollars and one dollar respectively in equivalent goods, the records of which were sent to Mexico City for distribution -- a mystery of history not quite solved, although rumors abound. Fr. Serra, Father President of Alta California, called this a "war tax." Alta California sent $4,216.00.

This clandestine assistance became open after the defeat of General Burgoyne at Saratoga in 1777, which demonstrated the possibility of British defeat in the conflict and led to French recognition of the colonies in February 1778.  As a result of the victory of the Continental forces at Saratoga, Benjamin Franklin, who had gone to Paris as ambassador in 1776, was able to negotiate a Treaty of Amity and Commerce and a Treaty of Alliance with France.  From this point, French support became increasingly significant. The French extended considerable financial support to the Congressional forces.  France also supplied vital military arms and supplies, and loaned money to pay for their purchase.

In the field of finance, important relations were established. In 1782, Adams obtained the first loan for Congress, five million guilders, from three Amsterdam banking houses. In the latter years of the eighteenth century The Netherlands was still the money market of Europe, and the fact that Amsterdam granted the first loan to the rebels was of great help to their prestige and cause. These financial ties continued to be maintained after the independence of the colonies was recognized by the treaty of 1783. By 1794, the total amount lent by Holland had risen to thirty million guilders, or twelve million dollars. This formed the entire foreign debt of the United States

После завершения боевых действий выяснилось, что из-за неконтролируемой эмиссии стоимость американских бумажных денег упала и финансы независимых теперь колоний пришли в полное расстройство.

During the American Revolution the Continental Congress issued paper  currency to finance the Revolutionary War. These notes, called  “Continentals,” had no backing in gold or silver, but were instead  backed by the “anticipation” of tax revenues. Easily counterfeited and  without solid backing, the notes quickly lost their value, so that the  term “not worth a Continental” became common slang. After the war  Congress and the state governments continued to produce money  contributing to what Madison referred to as the “mortal diseases” of the  government under the Articles of Confederation and resulting in calls  for a new federal constitution to strengthen the national government.

С целью наведения порядка в денежном обращении был образован Первый Банк Соединенных Штатов (The First Bank of the United States), идею создания которого лоббировал Александр Гамильтон (Alexander Hamilton), занимавший в то время пост министра финансов США. Конгресс разрешил создать подобный банк сроком на двенадцать лет и закрепил это в своем решении от 25 февраля 1791 года (с подробной историей банка можно ознакомиться здесь).

 

Организационно-правовая структура вновь созданного банка была квази-государственной и квази-частной:

The First Bank of the United States had a capital stock of $10 million,  $2 million of which was subscribed by the federal government, while the  remainder was subscribed by private individuals. Five of the 25  directors were appointed by the U.S. government, while the 20 others  were chosen by the private investors in the Bank. The First Bank of the United States was headquartered in Philadelphia,  but had branches in other major cities. The Bank performed the basic  banking functions of accepting deposits, issuing bank notes, making  loans and purchasing securities. It was a nationwide bank and was in  fact the largest corporation in the United States. As a result of its  influence, the Bank was of considerable use to both American commerce  and the federal government.

Подобная идея централизованного управления финансовой политикой сразу же вызвала шквал критики со стороны оппозиции (см. разделение полномочий).

Hamilton's proposal to charter a national bank was severely attacked in Congress on constitutional grounds. The opposition was led by James Madison, who was becoming increasingly hostile to Hamilton's program. Although the two men had supported strong national government in the convention and had worked together to secure ratification of the Constitution, neither their constitutional philosophies nor their economic interests were harmonious. Hamilton wished to push still further in the direction of a powerful central government, while Madison, now conscious of the economic implications of Hamilton's program and aware of the hostility which the drift toward nationalism had aroused in his own section of the country, favored a middle course between centralization and states' rights.

Jefferson strongly disagreed, both as a matter of financial policy and  due to his interpretation of the tenth amendment.  Jefferson pointed out  that nowhere in the constitution was authority given to the federal  government to charter a bank.  This debate over reserved powers would be  continued by others for more than a century.

Перед тем, как перейти к обзору следующего этапа движения к единой финансовой системе, хотелось бы заострить внимание на фигурах двух видных политических деятелей США - Томасе Джефферсоне и Александре Гамильтоне. Оба политика защищали Конституцию, но при этом их взгляды на ряд вопросов расходился прямо-таки диаметрально. Так, Томас Джефферсон критиковал создание Центробанка в стране в любом виде, но выступал за приобретение у Франции территории Луизианы (Louisiana Purchase), на приобретение которой, по мнению ряда сил в стране, у него не было права.

Александр Гамильтон, в свою очередь, выступал за создание Центробанка и против приобретения земель у иностранных держав. В американском обществе по этим вопросам шла такая ожесточенная дискуссия, что иногда это приводило к печальным результатам.

 

On July 11, 1804, Alexander Hamilton and Aaron Burr met on the dueling  grounds at Weehawken, New Jersey, to fight the final skirmish of a  long-lived political and personal battle. When the duel was over,  Hamilton would be mortally wounded, and Burr would be wanted for murder.

Возвращаясь к обсуждению необходимо сказать, что препирательства между высокими сторонами по поводу функционирования Первого Банка США закончились тем, что Конгресс проголосовал за прекращение деятельности единого банка в 1811 году.

Проблемы с денежным обращением, однако, никуда не делись и в 1816 году был создан Второй Банк США (Second Bank of The United States) для решения все тех же задач, которые ранее пытался решить Александр Гамильтон.

Про элиту.

Некоторое время назад написал пост "Нож в спину Евросоюза" в котором коснулся темы перераспределения ресурсов на примере финансовой системы Евросоюза. Главным действующим лицом в схеме перераспределения являются различные группы национальных  элит, представляющие собой наследственную аристократию (nobility).

Тема это далеко не новая и есть масса исследований посвященных этому вопросу. Вот, к примеру, книга про итальянскую элиту - Aristocrats in Bourgeois Italy: The Piedmontese Nobility, 1861-1930, с отрывком из которой можно познакомиться здесь (pdf).

Но Европа Европой, а как же Новый Свет? Каким образом там формируются группы элит и что лежит в основе этого процесса? Учитывая то, что американцы с самого начала освоения нового континента всячески пытались уйти от повторения структуры европейского общества и социальных институтов (борьба против центробанка, свобода совести) они все равно были вынуждены формировать систему подготовки лидеров и элитных групп.

И такая система была создана по образу и подобию греческих "гимнасий", но не в плане физических упражнений, а в большей степени просветительском (Платон, Аристотель). При этом стоит отметить, что подобная система не была сформирована "сверху" по чьему-либо приказу, а повторила те структуры, которые так или иначе наследовали все европейские страны через греко-романскую традицию.

Каким образом непосредственно проходил процесс формирования подобных групп можно почитать у Франклина.

Учитывая то, что процесс формирования групп так или иначе связан с учебным процессом (просвещение) неудивительно, что наиболее престижные студенческие братства содержат в своем названии прямые отсылки к греческой традиции. (Greek system)

Вот точка зрения Веблена на сей счет:

The college sports, which have so great a vogue in the reputable seminaries of learning today, tend in a similar direction; and, indeed, sports have much in common with the devout attitude of the colleges, both as regards their psychological basis and as regards their disciplinary effect. But this expression of the barbarian temperament is to be credited primarily to the body of students, rather than to the temper of the schools as such; except in so far as the colleges or the college officials—as sometimes happens—actively countenance and foster the growth of sports. The like is true of college fraternities as of college sports, but with a difference. The latter are chiefly an expression of the predatory impulse simply; the former are more specifically an expression of that heritage of clannishness which is so large a feature in the temperament of the predatory barbarian. It is also noticeable that a close relation subsists between the fraternities and the sporting activity of the schools. After what has already been said in an earlier chapter on the sporting and gambling habit, it is scarcely necessary further to discuss the economic value of this training in sports and in factional organization and activity.

Что дает наличие подобной системы для общества? А дает эта система важную и нужную вещь - формирование "готовой к употреблению" команды, которая обладает знаниями в разных областях.

Учитывая же тот факт, что таких "команд" не одна, не две и даже не три - это свидетельствует о наличии между этими группами очень сильной конкуренции и внесение понятия "конфликта интересов" на самых ранних стадиях формирования будущих лидеров. Отсюда и возможность очень быстрой сменяемости команд на всех уровнях власти и, в целом, "подвижная" социальная и политическая среда.

Теперь вопрос - каким боком эти знания относятся к России? С моей точки зрения - самым прямым. У нас в стране отсутствует, как "наследственная аристократия" (европейская система), так и система формирования лидеров со стороны гражданского общества (американская система).

Результат отсутствия подобных систем у нас, думаю, очевиден всем и не стоит особо удивляться тому, что во власть приходят люди из структур с сильными "корпоративными" традициями.

P.S. Что интересно - когда перед советскими руководителями встала необходимость создания групп элиты, то процесс формирования партноменклатуры стал просто вопросом времени, но вот в какой степени этот "элитный " класс приблизился к уровню европейской "наследственной аристократии" сказать очень трудно.

Книжная полка.

В очередь на чтение - книга Фредерика Дж. Тёрнера "Фронтир в американской истории" (The Frontier in American History).

Конкурс эссе.

 Американский культурный центр в Екатеринбурге в преддверии Дня Победы объявил конкурс эссе на тему «Встреча на Эльбе. Объединяя поколения», а вчера в ходе дискуссии ""Cooperation of the USSR and the USA during the World War II" с Крисом Бредингом (Chris Breding) подвели итоги конкурса.

 

Ссылки по теме:

Поставки по системе ленд-лиз.

Elbe Day.

Книжная полка.

После того, как разобрался с Франклином перешел на воспоминания Георгия Данелия - "Безбилетный пассажир".

Lend-lease.

Сходил вчера на телемост с куратором Музея авиации и космонавтики Смитсоновского Института в Вашингтоне в Американский культурный центр в Екатеринбурге, который был посвящен вопросу поставок по программе lend-lease во время войны. Народу набралось на целый зал в котором была расположена аппаратура для телемоста. Собственно говоря, термин "телемост" вряд ли применим к достаточно сейчас распространенному видеозвонку через Skype, но пусть будет так :)

По времени на все мероприятие ушло два часа во время которых доктор Ван Дер Линден сначала прочел лекцию с информацией по поставкам, а затем минут на сорок было зарезервировано время на вопросы. Получилось достаточно интересно - хотел задать свой вопрос по поводу оплаты поставок со стороны Советского Союза, но меня опередили. Ответ на вопрос по поводу оплаты поставок, честно сказать, поставил в тупик - со слов лектора СССР оплачивал поставки до тех пор, пока действие закона ленд-лиза не было распространено на СССР и Китай, после чего все поставки пошли "под возврат".

Но, самое интересно, долгами по поставкам ленд-лиза мало кто заморачивался и по умолчанию считалось, что вроде как никто никому ничего не должен (хотя подобный ответ можно списать на техническую подготовку лектора, чем на финансовую).

Сложным моментом в оплате поставок и вообще организации поставок был обход позиции нейтралитета со стороны сил влияния внутри страны и Рузвельту удалось со всеми договориться и начать поставки Великобритании и Франции. Интересный момент - когда перебрасывали технику через Тихий океан, то для того, японская сторона не нападала на американские конвои специально исправляли надписи с US на USSR, т.к. Советский Союз не находился в состоянии войны с Японией и это служило дополнительным механизмом защиты конвоев.

После того, как лектор ответил на вопрос оплаты поставок уже я задал два своих - 1) насколько сильна была оппозиция в принятии подобного закона (в отношении СССР и Китая); 2) были ли зафиксированы попытки прогермански настроенных групп затянуть или отменить подобный закон. Ответы были такие - да, при принятии подобного рода закона было сильное сопротивление, но не по причине оказания помощи СССР или Китаю, а из-за сильного желания американцев остаться в стороне и не лезть в европейские дела.

Ответ на второй вопрос была таким - да, в тридцатые годы было "германий бум" и были прогермански настроенные группы, но после начала боевых действий в 39-ом доверие со стороны американского общества к этим группам было потеряно и у них не было влияния, что бы попытаться изменить или отменить этот закон.

В общем и целом - война это не только боевые действия, но и большая работа по снабжению и тайной дипломатии с последующими пересудами и спорами.

Ссылки по теме:

Armour

Engines of the Red Army in WW2